From alex@vabank.oryol.su Tue Apr 18 23:23:47 EDT 1995 Всем привет! Вот еще тут набрал. Со следующих двадцати страничек. --------------- Поэт Охапкин надумал жениться. Затем невесту выгнал. Мотивы: - Она, понимаешь. медленно ходит, а главное - ежедневно жрет! Явился раз Битов к Голявкину. Тот говорит: - А, здравствуй, рад тебя видеть. Затем вынимает "маленькую". Битов раскрывает портфель и тоже достает "маленькую". Голявкин молча прячет свою обратно в тайник. Вольф говорил: - Нормально идти в гости, когда зовут. Ужасно идти в гости, когда не зовут. Однако самое лучшее - это когда зовут, а ты не идешь. Вольф говорит: - Недавно прочел "Технологию секса". Плохая книга. Без юмора. - Что значит - без юмора? Причем здесь юмор? - Сам посуди. Открываю первую страницу, написано - "Введение". Разве так можно? Пивная на улице Маяковского. Подходит Вольф, спрашивает рубль. Я говорю, что и так мало денег. Вольф не отстает. Наконец я с бранью этот рубль ему протягиваю. - Не за что! - роняет Вольф и удаляется. Спрашиваю поэта Наймана: - Вы с Юрой Каценеленбогеном знакомы? - С Юрой Каценеленбогеном? Что-то знакомое. Имя Юра мне где-то встречалось. Определенно встречалось. Фамилию Каценеленбоген слышу впервые. Найман и Губин долго спорили, кто из них более одинок. Рейн с Вольфом чуть не подрались из-за того, кто опаснее болен. Ну, а Шиганов и Горбовский вообще перестали здороваться. Поспорили о том, кто из них менее вменяемый. То есть менее нормальный. Звонит Найману приятельница: - Толечка, приходите обедать. Возьмите по дороге сардин, таких импортных, мароканских... И еще варенья какого-нибудь... Если вас, конечно, не обеспо- коят эти расходы. - Совершенно не обеспокоят. Потому что я не куплю ни того ни другого. Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью. - Интересно, где Южный Крест? - спросил вдруг Бродский. (Как известно Южный Крест находится в соответствующем полушарии.) Найман сказал: - Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву "А". И по- ищите слово "Астрономия". Бродский сказал: - Вы тоже откройте словарь на букву "А". И поищите там слово "Астроумие". Писателя Воскобойникова обидели американские туристы. Непунктуально вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде. Воскобойков надулся: - Я, - говорит, - напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди, даже не позвонили. А Бродский ему и говорит: - Ты напиши "до востребования". А то Кеннеди ежедневно бегает на почту и все жалуется: "Снова от Воскобойникова ни звука!.." У Валерия Грубина, аспиранта-философа, был научный руководитель. Он был недоволен тем, что Грубин употребляет в диссертации много иностранных слов. Свои научные претензии к Грубину он выразил так: - Да хули ж ты выебываешься?! Валерий Грубин - Тане Юдиной: - Как ни позвоню, вечно ты сердишься. Вечно говоришь, что уже половина третьего ночи. Пришел к нам Грубин с тортом. Я ему говорю: - Зачем? Какие-то старомодные манеры. Грубин отвечает: - В следующий раз принесу марихуану. Разговор с ученым человеком: - Существуют ли внеземные цивилизации? - Существуют. - Разумные? - Очень даже разумные. - Почему же они молчат? Почему контактов не устанавливают? - Вот потому и не устанавливают, что разумные. На хрена мы им сдались?! Летом мы снимали комнату в Пушкине. Лена утверждала, что хозяин за стеной по ночам бредит матом. Академик Телятников задремал однажды посередине собственного выступления. - ЧВ ходе какой-то пьянки исчезла жена Саши Губарева. Удрала с кем-то из гостей. Если не ошибаюсь, с журналистом Васей Захарько. Друг его, Ожегов, чувствую себя неловко перед Губаревым, высказал идею: - Васька мог и не знать, что ты - супруг этой женщины. Губарев хмуро ответид: - Но ведь Ирина-то это знала. Некий Баринов из Военно-медицинской академии сидел пятнадцать лет. После реабилитации читал донос одного из сослуживцев. Бкмагу пятнадцатилетней дав- ности. Документ, в силу которого он и был арестован. В доносе говорилось среди прочего: "Товарищ Баринов считает, что он умнее других. Между тем в Академии работа- ют люди, которые старше его по званию..." И дальше: "По циничному утверждению товарища Баринова, мозг человека состоит из серо- го вещества. Причем мозг любого человека. Независимо от занимаемого положе- ния. Включая членов партии..." Мемориальная доска: "Архитектор расстрелян". Я был на третьем курсе ЛГУ. Зешел по делу к Майнулову. А он как раз прини- мает экзамены. Сидят первокурсники. На доске указана тема: "Образ лишнего человека у Пушкина". Первокурсники строчат. Я беседую с Майнуловым. И вдруг он спрашивает: - Сколько необходимо времени, чтобы раскрыть эту тему? - Мне? - Вам. - Недели три. А что? - Так, - говорит Майнулов, - интересно получается. Вам трех недель доста- точно. Мне трех лет не хватило бы. А эти дураки за три часа все напишут. Реплика в чеховском духе: "Я к этому делу решительно не деепричастен". - Какой у него телефон? - Не помню. - Ну, хотя бы приблизительно? Ленин произносил: "Гавнодушие". По радио сообщили: "Сегодня утром температура в Москве достигла двадцати восьми градусов. За последние двести лет столь высокая майская температура наблюдалась един- ственный раз. В прошлом году". В психиатрической больнице содержался некий Муравьев. Он все хотел пове- ситься. Сначала на галстуке. Потом на обувном шнурке. Вещи у него отобрали - ремень, подтяжки, шарф. Вилки ему не полагалось. Ножа - тем более. Даже ав- торучку он брал в присутствии медсестры. И вот однажды приходит доктор. Спрашивает: - Ну как дела, Муравьев? - Ночью голос слышыл. - Что же он тебе сказал? - Приятное сказал. - Что именно? - Да так, порадовал меня. - Ну, а все таки, что он сказал? - Он сказал: "Хороши твои дела, Муравьев! Ох, хороши!.." Алкоголизм излечим, пьянство - нет. Расположились мы как-то с писателем Демиденко на ящиках около винной лавки. Ждем открытия. Мимо проходит алкаш, запущенный такой. Обращается к нам: - Сколько времени? Демиденко отвечает: - Нет часов. И затем: - Такова селяви. - Алкаш оглядел его презрительно: - Такова селяви? Да не такова селяви, а таково селяви. Это же средний род, мудила! Демиденко потом восхищался: - У нас даже алкаши могут преподавать французский язык. У моего дяди были ребятишки от некой Людмиоы Ефремовны. Мой дядя с этой женщиной развелся. Плятил алименты. Как-то он зашел навестить детей. А Люд- мила Ефремовна вышла в кухню. И вдруг мой дядя неожиданно пукнул. Дети стали громко хохотать. Людмила Ефремовна вернулась из кухни и говорит: - Все-таки детям нужен отец. Как чудно они играют, шутят, смеются! Яша Фрухтман руководил хором старых большевиков. Говрил при этом: - Сочиняю мемуары под заглавием: "Я видел тех, кто видел Ленина!" Плакат на берегу: "Если какаешь в реке, Уноси говно в руке!" -- Alexander Olkhovoy, VA-BANK Television Company E-mail : alex@vabank.oryol.su, Fido: 2:5027/9 Voice : +7-086-224-2703(h), +7-086-229-6034(w)